Доклады с семинара "Эльфы — миф или реальность".

Часть II

"САФИЗМ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРАВОСЛАВНОГО ВЕРОУЧЕНИЯ"
Доклад  Юрия Генина (Радомира)
   

Уважаемые читатели!

В контексте этой статьи будут рассмотрены три основных вопроса: что такое альвы с точки зрения православного христианина; как с точки зрения православного христианина выглядит мировоззрение сафистов; и, исходя из всего вышеперечисленного, чем является сафизм как учение - с точки зрения православного человека, более-менее укорененного в святоотеческой традиции. По существенному недостатку времени, статья будет публиковаться в двух частях: первая часть будет касаться первого вопроса, вторая часть будет включать в себя рассмотрение второго и третьего вопроса, изложение которых может измениться ко времени публикации статьи по сравнению с тем, что было прочитано на семинаре 22 апреля.
Адресной читательской аудиторией настоящей статьи являются те люди, которые стремятся объединить в своем мировоззрении Православие и сафизм. К остальным у меня претензий нет, если они признают неправославность своего мировоззрения; тогда они никак не могут принимать участие в богословской дискуссии, а апологетика не входит в мои текущие планы, да и пока что не в моих силах.

Альвы с точки зрения православного христианинина
Можно долго спорить об источнике легенд и сказок про альвов: человеческая ли фантазия, бесовское ли искушение, летописное ли свидетельство (я бы сказал, что имеются все три компонента), но одно легко заметить: с альвами встречаются и их изучают исключительно люди с сильно мифологизированным сознанием. В самом деле: первые записи об альвах сделаны со слов представителей традиционных культур. Западной Европы, имеющих развитую мифологию и зачаточную (часто кастовую) науку, Причем собиратели легенд, происходившие из тех же культур, воспринимали внешние научные атрибуты латинской культуры (умение писать и читать плюс некоторое знание христианского вероучения), оставаясь по своему мировосприятию людьми аборигенной традиции, культуры и воспитания. Напомню, что мифологическое сознание населяет землю одушевленными существами, отличными от людей, но существующими имманентно им (особенность религиозного сознания здесь в том, что одушевленные существа, отличные от людей, существуют трансцендентно, а имманентно лишь проявляются).
Средневековая европейская культура (я имею в виду, конечно, мэйнстрим, а не маргинальные течения), будучи в первую очередь подчинена религии, развиваясь на ее основе и проникая во все уровни жизни тогдашнего общества, постепенно изменяла мифологическое сознание европейца в сторону религиозного. Соотношение религиозного сознания к мифологическому достигло своего максимума на времена Крестовых Походов, продержалось до поздней готики, и вновь пошло на спад во времена ренессанса и барокко, совершенно сдав свои позиции в мэйнстриме европейской культуры к середине XIX в. (в православных странах картина была несколько другая, с несколькими локальными максимумами и минимумами). Сейчас я не буду рассматривать подробно причины и динамику этих подъемов и спадов, хотя сама по себе эта тема интересна и заслуживает пристального внимания, хоть и не в рамках данного семинара.
Спад религиозного сознания сопровождался появлением новых оккультных, магических и мифологических трактатов - человек, особенно образованный, искал новой пищи для своего мировоззрения вместо полуутерянной дохристианской мифологии. В это время пишутся герметические трактаты, разрабатывается европейская каббалистика, при дворах "просвещенных" монархов появляются астрологи и прорицатели, отнюдь не в качестве шутов, возрождаются гностические (беггарды), анимистические (Парацельс) и пантеистические (Дж Бруно) учения. В это же время мы отмечаем и повышенный интерес исследователей к языческой мифологии, как классической, так и европейской.
Говоря о повышенном интересе к мифологии, я подразумеваю интерес к ней не как к научной или исторической дисциплине - древние легенды записывались и переписывались на протяжении всей истории средневековой цивилизации; полагаю, романским и готическим временам мы обязаны многочисленными комментариями и вставками переписчиков, толковавших древние легенды с позиций христианского мировоззрения. Повышенный интерес ренессанса к языческой мифологии был продиктован тем, что в "легком и радостном" мировоззрении язычников люди находили альтернативу "мрачному и тяжеловесному" католическому учению, прямо отрицающему всякую чувственную радость.
Возрастание роли мифологического знания в мировоззрении человека сопровождалось техническим прогрессом: новая математика, механика, медицина… все это сильно было связано с важнейшей составляющей мифологического сознания - магизмом. Человек производил какие-то действия - и получал вполне предсказуемый и не зависящий (по его мнению) от кого бы то ни было еще результат. Он видел прямую причинно-следственную связь в материальном мире, и не смог удержаться от искушения перенести это в мир духовный.
Толкин в своем эссе "О волшебных сказках" дает очень хорошее определение магии, позволю себе процитировать его полностью: "Магия меняет реальный мир (или притворяется, что делает это)… это набор определенных приемов, ее цель - власть в нашем мире, господство над неживыми предметами и волей живых существ".
Человек хотел именно власти, единоличной власти, но ни в коем случае не исполнения воли Божией. И так он пришел к осознанию, что ему необходимы приемы воздействия на духовную реальность, дающие гарантированный стопроцентный результат. То есть - магия.
Человек не был дураком. Он понимал, что магии (как и технике) надо у кого-то учиться. Среди людей учителей не было, либо они хорошо прятались. К Богу с подобной просьбой не обратишься - Бог прямым текстом осуждает магию. И для тех, кто не стремился осознанно продать душу дьяволу, встала необходимость поискать другой источник; этим источником стал т. н. "сокрытый народ".
Альвы, фэйри, духи вод, лесов, полей, языческие боги и богини - вот то окружение, в котором существует европеец раннего средневековья и которого жаждет человек постхристианской эпохи. Было ли все вышеперечисленное продуктом примитивного сознания? Сомнительно - иначе бы мы имели гораздо больший разброс фантазии, чем имеем в действительности.
Хотелось бы сконцентрировать внимание аудитории на одной немаловажной детали: Господь осуждает магию и указывает на то, что занятия ею являются безусловным препятствием к спасению.

Откр. 9: 20-21. "Прочие же люди... не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и идолам... И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем".
Откр. 21: 8. "Боязливых же и неверных и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою".
Откр. 22:15. вне Града Божия будут "чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду".

Человек, стало быть, желая заняться магией, закрывает себе путь к спасению, изгоняет Бога из своей души. Вот в таком деле у него найдется масса добровольных помощников, а имя им, по слову Писания, "легион". Сам Господь излагает в форме притчи этот печальный факт бытия:

Мф. 12: 43-45. Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом.

И если человек жаждет встретить альва, который поможет ему волшебным подарком или древней мудростью - он имеет все шансы обрести себе такую встречу, такой подарок или такую мудрость.
Но чем человек расплачивается за эту встречу? Ответ на этот вопрос находится в самих свидетельствах о встречах людей и альвов.
Даже записанных этих легенд более чем достаточно; в устной традиции их ходило и ходит еще больше, достаточно вспомнить эгладорский фольклор. Но одной из самых показательных легенд, романтикой которой проникнуты большинство "альвов-по-крови", является известнейшая история про Томаса Лермонта и Королеву Эльфов.

Маленькое отступление:
История Томаса Лермонта... Источник вдохновения и смутных надежд для нескольких поколений эскапистов и оккультистов (каковые два определения, заметим, нередко соединялись в одной личности). Путь в Волшебную Страну искали Вальтер Скотт и Роберт Бернс, Михаил Лермонтов и Антон Платов, а количество неприкаянной молодежи, нашедшей в повести о дороге в Волшебную Страну свой романтический идеал, вряд ли поддается точному исчислению… Не избежал восхищения "третьим путем" и приснопамятный профессор Толкин (эссе "О волшебных сказках"). Хотя, поскольку он считал Волшебную страну он продуктом человеческой фантазии, обретшим вторичную реальность, то и привнесение вторичной реальности в первичную рассматривает только в форме волшебной сказки; можно сказать, что "Путь в Волшебную страну" является тем путем, по которому сказка приходит в мир человека, а человек погружается в мир сказки. Но при этом сказка остается сказкой, а человек - человеком, не более чем гостем в Волшебной стране. Меня могут спросить (и уже спрашивали в форуме не один раз), как это я, человек, называющий себя толкинистом, имею наглость не признавать за Профессором неоспоримого авторитета как источника знания о волшебной стране и волшебных существах? Я отвечу: произведения Профессора, безусловно, являются наиболее объективным источником в вопросах, касающихся истории Арды от ее сотворения до начала Четвертой эпохи. Но что касается Земли "здесь и сейчас" - Профессор прав только тогда, когда его слова не входят в противоречие со Словом Божьим (изрекаемым через Писание и Предание). Ибо в первую очередь я - православный, а уже во вторую - толкинист.
К сожалению, мне не удалось найти оригинальный текст этой легенды - ни йоркширской, ни скоттовской версии. Посему я пользуюсь тем переводом из найденных в сети, который показался мне наиболее полным; насколько мне известно, он публиковался в сборнике "Шотландские сказки".

Итак, что же увидит православный человек, не отягощенный патологическим стремлением найти эльфийский след во всех мировых событиях, в истории о Томасе Лермонте? А увидит он печальную повесть о том, на какие уловки порой пускается Враг, чтобы, по слову Писания, "прельстить, если возможно, и избранных" (Мф. 24: 24). Но давайте по порядку.

Томас с удивлением увидел, как по лесной тропинке верхом на сером коне к нему приближается всадница, такая прекрасная, какой он в жизни не видывал…
Она была так прекрасна, так роскошно одета и держалась так царственно величаво, что Томас сорвал с себя шапку и хотел уже пасть на колени: он подумал, что перед ним сама Святая Дева.
Но красавица угадала его мысли и остановила его.
- Я не Святая Дева, - сказала она, - не царица небесная. Правда, я королева, но царствую я не на небе и не на земле, а в Стране Фей. И я приехала тебя навестить, Томас Лермонт из Эрсилдуна.
… с этого мига Томаса словно околдовали. Он знал, как опасно смертным встречаться с феями, но был так заворожен красотой дивной всадницы, что совсем позабыл об осторожности и благоразумии...
Зачарованный ее неземной красотой, он не отрывал глаз от бледного прекрасного лица.

Действительно, немудрено было Томасу позабыть об осторожности и благоразумии, когда появляется такое вот дивное существо и с первых слов заявляет, что оно приехало из сказочной страны исключительно ради того, чтобы навестить прекрасного и замечательного Томаса. Парня околдовали тем самым немудрящим способом, который используется и людьми, и бесами испокон веков - тонкой и продуманной лестью. Гордыня (являющаяся, по мнению св. Иоанна Лествичника, матерью всех пороков), немедленно расцвела в Томасе пышным цветом; тем самым королева привязала его внимание к себе - человек, одержимый гордыней, не захочет разрушить положительное, по его мнению, представление собеседника о себе, даже если разрушение продиктовано благоразумием.
Следующий шаг Томас делает совершенно самостоятельно, хотя и вполне предсказуемо. С радостью поверив словам королевы о своих достоинствах (и, по его мнению, подтвердив их искусной игрой на лютне), Томас начинает видеть в королеве не только некий эстетический эталон, но и объект вполне плотских желаний - проще говоря, подвергается искушению блудной страсти и принимает ее. Гордыня здесь уже подспорье, убеждающее Томаса в том, что, такой распрекрасный, он достоин объятий королевы альвов. Королева его иллюзий не разрушает, наоборот, подкрепляет их предложением награды и действием:

- Я хочу вознаградить тебя, Томас, - проговорила она. - Можешь просить у меня чего хочешь.
Осмелев, Томас взял ее белые руки в свои и сказал:
- Позволь мне поцеловать тебя в губы, прекрасная королева!
Королева фей рук не отняла, но улыбнулась и молвила:
- Если ты поцелуешь меня в губы, Томас, ты с того мига будешь в моей власти. Придется тебе тогда прослужить мне семь долгих лет, а уж к добру это будет или к худу - кто знает?
- Что такое семь лет! - воскликнул Томас. - Если они - расплата за поцелуй, пускай! Я расплачусь охотно.
И он прикоснулся губами к губам королевы фей.

Итак, в Томасе была пробуждена гордыня, через гордыню проявилась блудная страсть, а в блудной страсти для Томаса уже была приготовлена ловушка: как бы "честное" предупреждение королевы о том, что ждет Томаса по факту исполнения его желания. Как бы - потому что королева, вроде бы предупреждая Томаса о дальнейших перспективах, отнюдь не охлаждает его пыл, наоборот, распаляет парня, не отнимая рук, улыбаясь, беседуя с ним… "набивая себе цену", как, возможно, думал Томас, явно имевший опыт определенного рода на эрсилдунских сеновалах.
Ничего не напоминает? Мне вот это повествование напоминает процесс заключения пакта с дьяволом; аналоги явственны - предложение об исполнении заветных желаний человека, но перед тем "честное" предупреждение о последствиях. "Честное" в кавычках - так как проделана предварительная работа, человек крепко зацепился на крючке и своими силами не освободится. Но получается (де-факто) добровольное согласие человека на власть дьявола над собой, добровольное совершение греха - а, значит, добровольный отказ от защищающей Божественной благодати. Преп. авва Дорофей пишет:

Бог низложил всю силу врага… и освободил нас от повиновения и рабства ему, если только мы сами не захотим согрешать произвольно (поучение "Об отвержении мира").

Так что же, королева, спровоцировав Томаса на грех, окончательно подчинила его вражьей силе? Получается, что так. Но что интересно - подчинение Врагу и подчинение королеве для Томаса нераздельны. Может быть, и Врага с королевой разграничивать некорректно?
Смотрим дальше.

Но как только их губы слились, Томас с ужасом увидел, что и лицо красавицы, и ее наряд странным образом начали изменяться, словно по волшебству... Ее прекрасное юное лицо увяло, потом покрылось морщинами и стало старым-престарым… королева фей расхохоталась.
- Теперь мною не залюбуешься, правда, Томас? - насмешливо проговорила она. - Но что поделаешь! Ты предался мне, Томас, ты обещал служить мне семь долгих лет. Тот, кто поцелует королеву фей, должен последовать за нею в ее страну и там служить ей, пока не кончится срок.
Бедный Томас упал перед ней на колени и стал просить пощады. Но королева фей была неумолима. Она лишь смеялась ему в лицо. Потом подвела к нему своего серого в яблоках коня.
-    Нет, нет, - только и говорила она на все мольбы Томаса. - Ты просил у меня поцелуя, теперь плати за него.

Вот так. Заветное желание исполнено, и наступил час расплаты. Теперь воля или желания Томаса королеву совершенно не интересуют. Какая там гордыня! Какой там суперзамечательный Томас, ради которого королева приехала в окрестности Эрсилдуна! Теперь Томас уже не принадлежит себе, и королева властна делать все, чтобы этот печальный факт был Томасом всецело осознан. И факт таки осознан: но взбунтоваться, заявить свой решительный протест Томас уже не может; только униженно просит о пощаде, а в ответ получает насмешки и презрение. Королева приобрела покорного раба.
В принципе, от такого печального состояния можно избавиться, обратившись за помощью к Богу. Но эта мысль Томасу явно не близка.
Следующий эпизод очень важен для понимания всей этой легенды (как бы она ни была понята). Из материальной реальности, где произошла их встреча, Томас с королевой переносятся в некую духовную квазиреальность, где аллегорические символы предстают перед нами в материальном воплощении.

- Теперь послушай меня, - сказала Томасу королева фей, - и ты узнаешь, куда ведут эти три дороги. Первая дорога, как видишь, широкая и ровная. Идти по ней легко, и многие охотно выберут этот путь. Но хоть он и легок, а ведет ко злу, и те, что его изберут, век будут жалеть о своем выборе. Это - Путь Греха... Что до второй, узкой дороги, ее преграждают колючие ветви терна и шиповника. Лишь немногим захочется хотя бы только спросить, куда она ведет. Но если спросят и услышат ответ, их, быть может, и повлечет на эту дорогу. Это Путь Праведности... Ну, а третья дорога, - та, что красиво вьется вверх по горному склону среди пышного папоротника, - третья ведет неведомо куда. То есть это смертные не знают - куда, а я скажу тебе, Томас, что ведет она в Страну Фей. И по ней мы и поедем.

Возможно, Томас знал слова Господа Иисуса Христа, сказанные по поводу двух путей, ну а королева - знала наверняка. В Нагорной проповеди Господь использует символы узкого и широкого пути, чтобы дать понять людям, что "Царство Небесное силою берется".
Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. (Мф. 7: 13,14)
Действительно, у человека, согласно христианской (общей для православных и католиков) сотериологии, есть только два пути - к небесам и в геенну. Третьего пути не дано. Не дано, разумеется, как независимой альтернативы, потому что на деле мало кто из людей идет только дорогой праведности или путем греха. По слову св. Григория Богослова ("Песнопения, от Никовула к сыну"), третий путь - это путь средний, представляющий собой беспрестанное метание от пути Праведности к пути Греха. Но и идущий по среднему пути вынужден, хотя бы в последний момент своей жизни, сделать свой выбор.
Но это по христианскому вероучению, а королева, как мы видим, решительно не согласна со словами Христа и Его Святых - она показывает Томасу третий путь как нечто самостоятельное и с путями Праведности и Греха не пересекающееся. Да, она оговаривается, что смертным он неведом - но смертный, т. е. Томас, оказывается, способен ступить на этот путь и попасть в страну альвов.
Но, наверное, Богу все-таки лучше, чем твари, известно, какие пути доступны человеку, а какие - нет? Значит, по сути, путь в страну альвов есть разновидность одного из двух путей человека - пути Праведности или пути Греха.
Помните, Толкин писал в эссе "О волшебных сказках": "Дорога в волшебную страну - это отнюдь не дорога на небеса, и, по-моему, даже не в ад, хотя кое-кто утверждает, что именно туда, пусть не прямо, а потихоньку-помаленьку она и может завести". В первой части утверждения его не подвело христианское чутье добра и зла; правда, во второй части у него имеются некоторые сомнения, но при понимании Волшебной страны как вторичной реальности, обретшей бытие через творчество человека, эти сомнения не столь уж опасны, как в нашем случае, когда утверждается о равнопервичном бытии мира людей и волшебной страны.
А в нашем случае путь в Волшебную страну никак не является разновидностью пути Праведности. Ибо начался этот путь с принятия греха, а продолжился рабством ему - но не приемлет этого православное сознание, повторяя вслед за апостолом Павлом:
…ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? (2 Кор. 6: 14, 15)
Так что не к небесам ведет альвийская тропка. А значит - в погибель. А значит, королева опять-таки вешает Томасу лапшу на уши. Зачем она это делает - мы рассмотрим ниже. А пока вернемся к бедняге Томасу, который заехал вместе с королевой альвов в неведомые гребеня…

Королева фей снова села в седло и приказала Томасу сесть к ней за спину. И вот они помчались по красивой дороге, что вилась по горному склону.
Но дорога эта была не такой уж приветливой и веселой, какой казалась издали. Вскоре она спустилась в узкое ущелье и спускалась все ниже и ниже, так что чудилось, будто она ведет в недра земли. В ущелье царил полумрак, а воздух был холодный и тяжелый. Где-то с шумом низвергался поток, и немного погодя серый конь вступил в него. И вот вода, холодная, ледяная, намочила Томасу ступни, потом поднялась до колен. И увидел он, что вода эта - темно-алая. Как Томас потом узнал, здесь текла вся кровь, когда-либо пролитая на земле.
Мрак в ущелье сгустился. Конь пробирался вперед в непроглядной тьме, и Томасу стало так страшно, что он чуть не лишился чувств и не упал с коня в алую воду. Пришлось ему крепко уцепиться за пепельно-серый плащ королевы фей, чтобы удержаться в седле.

Ну что ж, путь в Волшебную страну завел именно туда, куда и предполагалось; образ подземного ущелья, в котором темно и текут реки крови, для средневекового человека однозначно ассоциируется с адом - взгляните на восточные фрески и изображения Страшного суда на картинах времен Ренессанса. Томасу уже не до поцелуев или гордыни - парень запуган почти до потери сознания. Рассматривая ситуацию в аллегорическом ключе, можно сказать, что Томас испытывает отчаяние - осознав окончательно, что его неумеренные желания завели его в то самое место, где, по слову Писания "тьма внешняя: там будет плач и скрежет зубов" Мф. 8:10. Вот бы, самое подходящее время - обратиться к Господу словами пророка Давида (Пс. 129: 1,2): "Из глубины воззвах к Тебе, Господи! Господи! услышь глас мой! Да будут уши Твои внемлюще гласу моления моего!". Но нет - даже здесь порабощенный Томас верен греху, и, в момент крайнего ужаса, не у Бога ищет помощи, но у своей госпожи-искусительницы. Вцепляется в ее плащ, так отражен этот факт в тексте легенды. Опять же, зачем королеве так мучить Томаса, будет сказано ниже. А вот Томаса можно пожалеть - с каждым эпизодом он погружается в пучину греха все глубже и глубже.
Продолжение легенды, когда, покинув подземелья, королева и Томас выехали в прекрасный сад, хоть это и достаточно важно в рамках всей истории, я оставлю на потом. Можно лишь упомянуть про эпизод с даром правдивости. В используемом мною тексте этот эпизод дан достаточно кратко (из чего я заключаю, что имею на руках перевод йоркширского манускрипта), а в версии Вальтера Скотта приводится более подробно:

Томас, с иронией, пытается отказаться от языка, который никогда не лжет, объясняя Королеве эльфов, что, если он примет этот дар, то не сможет торговаться на ярмарках, ухаживать за прелестными женщинами или говорить с лордами и принцами. (Р. Рейд, "Шотландские предки Лермонтова")

На первый взгляд, королева предлагает Томасу нечто доброе, хорошее, положительное - "вакцину" от лживости. Но посмотрим чуть пристальнее: ведь лживость - это не болезнь тела, а греховная страсть. От страстей вакциной не спасешься. Православная аскетика учит, что страсть можно победить при наличии двух условий: помощи Божией и желания человека от нее избавиться. Но Томас, кажется, не стремится стать Правдолюбцем, хорошо понимая, что подобное состояние крайне опасно для комфортного существования среди людей. Он пытается отказаться.
Значит, избавления от страсти здесь нет? Отнюдь. Нет победы над страстью. Однако страсть может перейти в скрытое состояние, если ее возбудитель сочтет, что для него полезнее "правдивый" человек. Более того, Томас стал правдивым против своей воли; так кто же оказался настолько силен, чтобы заставить Томаса говорить правду? Это мог быть Бог - но не в Его обыкновении заставлять человека делать что-либо в обход собственного желания. Значит, эта "правдивость" исходит от Врага, не столь щепетильного в вопросах добровольности, особенно когда человек уже сам повергся греху.
Дальнейший ход повествования в рамках пертурбаций, происходивших с Томасом, нас интересует лишь постольку-поскольку. Важно лишь одно - будучи, по легенде, на службе у королевы альвов всего только семь лет (а по ощущению Томаса - три дня), он навсегда остался околдован ею и подчинен ее воле.

Томас заглянул в темные глаза королевы фей и понял, что приворожен ею навек. И он с радостью обещал подчиниться ее приказу - откликнуться, когда она его позовет.

Томас получил и другие дары - дар пророчества и дар стихосложения, а также эльфийскую лиру - как вещественное подтверждение своего пребывания в Волшебной стране. Об этих дарах мы еще будем говорить ниже, а пока я хотел бы сконцентрировать внимание аудитории вот на чем: ведь приключения Томаса Лермонта очень хорошо укладываются в последовательность искушения и подпадения под власть греха (по св. Феофану Затворнику): обольщение, затем поступок, после чего страх и, затем, отчаяние, а через то добровольное принятие рабства. Все это есть в повести о Томасе. Обольщение - это самое начало, когда королева альвов играет на самолюбии и сластолюбии Томаса, подводя его к поступку; после поступка изумленного и перепуганного Томаса она проводит через глубокое отчаяние (по пути через реку крови), в котором Томас окончательно отрекается от помощи Господней, и, следовательно, добровольно принимает рабство греху. Кстати говоря, практически сразу после этого королева перестает запугивать Томаса страшной дорогой и дряхлой внешностью, наоборот, она как бы награждает его за тяготы пути зрелищем волшебной страны и собственным превращением снова в ослепительную красавицу. Так человек, погрязший в грехе, находит в нем удовольствие и радость - ибо от негреховных источников радости он удалился очень далеко.
Но зачем нужен был Томас королеве альвов? Как ни странно, ответ на этот вопрос мы можем найти у современных исследователей паранормальных явлений, для которых истории различных экстрасенсов, прорицателей и целителей об обретении ими сверхспособностей являются предметом самого пристального внимания. Эти исследователи отмечают, что подавляющее большинство экстрасенсов упоминают, что в начале своей деятельности они встречались с некоторыми разумными сущностями, которые одарили их сверхспособностями и научили ими пользоваться. Рассказ об этих исследованиях займет слишком много времени и выйдет за рамки нынешнего повествования, упомяну лишь, что в терминологии исследователей эти сущности именуются существами параллельного мира (сокращенно СПМ) и по своим признакам ассоциируются с духовными сущностями, известными христианам с давних пор под названием "бесов". Причем к таким выводам приходят как православные ученые (иером. Анатолий (Берестов), проф. М. Варлаамов и др.), так и светские (акад. АН БССР А. Вейник, Дж. Киль и др.)
Например, А. Добросоцких в сборнике "От кого нас хотят спасти?" пишет:

…те, кого СПМ готовят себе в помощники (т. н. "агенты влияния")… испытывают неподдельный восторг и гордость от сознания своей неординарности, избранности и даже могущества, чему способствуют проявляющиеся через них паранормальные или творческие способности, на самом деле принадлежащие СПМ. С помощью данного метода СПМ формируют у человека особое, необходимое для СПМ мировоззрение, которое агенты в дальнейшем должны будут распространять в человеческом обществе…

Перед агентами влияния… поставлены две главные задачи:
а) пропаганда силы и "безграничных" возможностей, открывающихся перед теми, кто решится на прямой контакт с СПМ и впустит в себя их энергию (по сути дела эти люди будут обречены на рабство злу, хотя на первых порах это достаточно хорошо замаскировано);
б) пропаганда и внедрение в общественное сознание таких религиозных, философских и политических идей, которые помогли бы людям забыть христианские нравственные начала…

Томас Лермонт, как мы видим, попадает в эту категорию прямо-таки в качестве эталона. Через него проявляются паранормальные способности - дар пророчества и в какой-то мере дар правдивости, ибо последний не был присущ ему изначально и даже появился у него против его воли. Есть и творческие способности - дар стихосложения (обретенный, как явствует из легенды, опять-таки через королеву). А. Добросоцких, на основе собранных им данных, так пишет людях, общавшихся с паранормальными существами (он называет их "контактерами"):

"Многие контактеры в своих сообщениях указывают, что… они замечали, что язык начинал двигаться и произносить целые фразы, независимо от воли и желания контактера. Часто случалось, что контактер совершенно не был знаком прежде с той областью знаний, на тему которой начинал говорить его язык. В некоторых случаях наблюдалось изменение голоса контактера, словно из него говорил кто-то другой".
Сравните с рассказом о первом пророчестве Томаса из той же легенды:
"И тут какая-то невидимая сила заставила Томаса Лермонта вскочить на ноги. Слова сами собой полились из его уст, и он предсказал, что в Эрсилдуне и его окрестностях ни одна скотина не заболеет чумой. Пока он говорил, лицо у него было такое вдохновенное, что деревенские жители смотрели на него с благоговейным трепетом и, как ни странно, поверили ему сразу".

Но самое главное, конечно, это исполнение Томасом обеих задач, которые поставлены СПМ перед агентом влияния. Во-первых, историями о встрече Томаса с королевой (как исходной легендой, так и пересказами, интерпретациями, произведениями "по мотивам") вдохновляется уже не одно поколение романтически настроенных молодых людей - и многие из них ищут по лесам и горам встречи с альвами, чтобы повторить путь Томаса, увидеть третий путь и Волшебную страну и получить от альвов особые дары, материальные либо духовные. Что самое печальное, некоторые таки находят альвов - на свою голову, да что там, и ваш покорный слуга однажды нарвался на альва в беломорских лесах; но меня Господь уберег силою Честнаго и Животворящего Креста Своего. А люди все ищут и ищут - и стремятся найти, страстно желая себе иной судьбы, иной мудрости, иной жизни, чем нежели предоставляют им эти земли.
Да и без второй задачи дело не обходится - ведь идея о "Третьем пути", как выше было показано, антихристианская по сути своей, пришла в сознание современных людей именно через легенду о Томасе Лермонте. И если человек соблазнится простотой и эффективностью "Третьего пути", он неминуемо оставит тот узкий и тернистый путь, ради предоставления человеку которого умер на Кресте Иисус Христос. А если он еще и ступит на "Третий путь" - он сам станет угрозой для спасения других людей.
Этого, как видно, и добивалась королева альвов; этому служил и дар правдивости, полученный Томасом в Волшебной стране. Ведь "говорить правду" и "говорить истину" - два разноплановых, хоть и часто путаемых, понятия. Правдивый человек говорит только то, что он почитает за истину, но не всегда его представление об истине адекватно таковой. Томас честно рассказал нам обо всех событиях, с ним случившихся, - как он их видел, ну а королева постаралась создать у него такое их понимание, которое нужно было ради достижения целей Врага - отказа от пути спасения ради пути во тьму, ставшего волеизъявлением многих и многих людей.
Вот такая она, легенда о Томасе Лермонте и королеве альвов. За прекрасной оболочкой таится страшное для христианина нутро - ну что ж, о том предупреждал нас апостол Павел (2 Кор. 11: 13-15):

Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их.

Во избежание обвинений в том, что на материале одной-единственной легенды я делаю некорректно обобщенные выводы, я вкратце разберу еще несколько легенд, свидетельствующих о встрече людей и альвов, и, может быть, не в такой явственной форме, но свидетельствующих о том, что встреча человека и альва сопровождается искушением и принятием его / борьбой с ним.

Еще одно маленькое отступление:
К сожалению, я не могу быть уверен, что, оказавшись в подобной ситуации, я бы поступил иначе. Очевидно, ради этого я по Промыслу Господнему и не был до сей поры поставлен перед выбором между Господом и чревом. Я знаю, как будет правильно теоретически, и молю Бога, чтобы подтвердить теорию сию практикой своей жизни - буде встанет нужда.

Например, в повести "Скалистый замок Грима" человек, опасаясь голода вследствие неурожая, обращается за помощью к альву и получает таковую в виде выброшенного на берег кита. Эту повесть приводят в качестве примера бескорыстной помощи альвов человеку. Но "бескорыстной" ее не назовешь никак - дабы обратиться за помощью к альву, человек был вынужден прибегнуть к магическому действу - сложению лъода. Однако, по слову Откр. 21:8, участь тех, кто прибегают к чародейству - в озере, горящем огнем и серою. Получается, за возможность насытиться человек заплатил спасением своей души (если, конечно, позже не покаялся в этом поступке).
Или, к примеру, в "Истории о бедной девушке и сокрытом народе" альвы, накормив голодную девушку, под это дело убеждают ее отказаться от привычки крестить еду (молитву перед едой совершает любой искренне верующий христианин, обращаясь к Богу за благословением). Полагаю, девушка последовала этому совету - поскольку и далее продолжала кормиться от щедрот альвов. Здесь мы видим опять-таки отказ от христианского благочестия ради напитания желудка - т. е. чревоугодие в самом своем страшном виде, сопровождающемся выбором Креста либо желудка .
Также нередки (особенно в кельтских легендах) повествования о прекрасных альвийских юношах и девах, вступавших в плотскую связь с людьми, отчего у последних были разнообразные печальные последствия. Но про блуд я сказал все, что нужно, в легенде про Томаса Лермонта; другие легенды, например, "Молодой Тэмлейн" или "Колвилл" (см. сборник шотландских баллад Роберта Бернса), подтверждают, что альв противоположного пола (или, точнее, облика) может обрести власть над человеком вследствие совершения последним блудного греха (либо же, как в случае "Колвилла" - прелюбодеяния).
Хотелось бы также отметить некоторые аспекты религиозного мировоззрения и поведения альвов, вернее, того мировоззрения и поведения, которое они считают нужным демонстрировать людям.
Известный в определенных кругах автор-оккультист Роберт Кирк, на исследования которого часто ссылается автор "Дороги к единорогу", в числе отличительных признаков альвов приводит следующие (цитата по ДкЕ):

… как и у нас, у них есть… свадьбы и похороны и т. д., с одной лишь разницей: они делают это только для того, чтобы передразнивать наши обычаи или предрекать земные события…
… считается, что у их вождей есть своя иерархия, но нет ни видимого поклонения Богу, ни религии…

Хочется отметить, что к XVII в., когда был написан трактат Р. Кирка, традиционные обряды свадеб, похорон и т. д. давным-давно включили в себя христианские богослужебные последования (в качестве составляющей части, а то и в качестве стержня). Посему "передразнить" эти обряды было бы невозможно, не передразнивая их религиозную составляющую. А это действие, в свою очередь, уже относится к разновидности кощунства.
В нашей первой беседе барон Гуннар поведал мне легенду о том, как однажды люди были вынуждены перенести некую христианскую церковь из одного места в другое из-за того, что напротив прежнего места располагалась альвийская церковь, "обряды" которой мешали людям сосредоточиться на христианском Богослужении. Барон приводил эту легенду в качестве доказательства невраждебности альвов Богу; но, думается мне, все-таки (в контексте слов Р. Кирка, приведенных выше) эта легенда, наоборот, говорит об антихристианской сущности альвийского религиозного обычая.
Во-первых, само наличие в какой-то культуре религиозных сооружений и действий отнюдь не является гарантией того, что объектом религиозного поклонения в этой культуре является Единый Всеблагой Бог. Это очевидно. Даже некоторая обрядовая схожесть с христианским богослужением не является доказательством: наибольшее число ритуальных аналогов с христианской Литургией имеет дьяволопоклонническая черная месса. Так что прямым выводом из рассказа об альвийском храме может быть только тот факт, что альвы зачем-то проводили религиозный обряд напротив христианского храма. И делали его (свой обряд) видимым для людей, при том, что, как явствует из многих других легенд, альвы легко могут скрыть свои действия и жилища от посторонних взглядов.
Но, в контексте утверждения, что альвы не имеют ни видимого поклонения Богу, ни религии, зато любят пародировать людские обычаи, мы можем сделать неожиданные выводы: альвовское "богослужение" являлось пародией на богослужение христианское и, как таковое - прямым кощунством с точки зрения христианина. Подтверждением этой точки зрения будет то, что "богослужение" альвов сопровождается элементами зеркального отображения, например, ориентации алтаря на запад (не те ли мотивы мы наблюдаем и в черной мессе?) и тот факт, что для христиан "богослужебная" деятельность альвов являлась прямым искушением, по слову св. Феофана Затворника, научающего искусству христианской жизни свою паству:
"Не пустым считать только то простояние на службе, в продолжение которого сердце согрелось и тепло к Богу взывало"
Стараниями же альвов это простояние сильно сократилось во времени, что и привело к необходимости перенести христианскую церковь. Очевидно, освятить место, где стояло альвийское капище, тамошним священникам в голову не пришло. А может быть, народ не позволил: сведения о том, что к местам жительства альвов народ относится весьма бережно даже и до настоящего времени, многочисленны и приводятся в том числе и в исследованиях моих оппонентов. Впрочем, подобное отношение было характерно для многих полухристианизированных народов, не расставшихся с поклонением сакральным местам языческих времен: в историческое время мы это наблюдаем и у славян, и у литовцев, и у финно-угров.
Напоследок отметим, что сведения о природе альвов, известные из многочисленных источников, позволяют с уверенностью отнести альвов к невоплощенным существам. Вкратце перечислю эти источники с цитатами (пользуясь, в основном, сагами, приведенными Л. Кораблевым на своем сайте, а также трактатом Р. Кирка "Тайный союз эльфов, фавнов и фей"):
По ряду источников мы можем сделать вывод, что альвы способны по своему желанию обретать видимую или невидимую ("Горное озеро эльфов"), а также осязаемую или неосязаемую ("Поздний визит эльфы") структуру, причем их видимый облик не является чем-то постоянным, но может изменяться ("Томас Лермонт и королева фей"). Свидетели встреч с альвами указывают, что один и тот же альв способен в разные моменты своего общения с человеком принимать различные формы по своему желанию, что предполагает встречи не с различными классами существ, имеющими различные формы существования, а с одним и тем же их классом, чья форма существования допускает проявление во всех вышеперечисленных формах. Таких метаморфоз мы не видим у воплощенных существ; ни у людей, ни у эльфов-квэнди. Зато очень похожую картину можно увидеть в наблюдениях современных уфологов, описывающих встречи людей с представителями иного разума (НЛО, "гуманоидами"). Вот параллель между этими представителями и альвами прослеживается вполне четкая. В исследовании В. И. Забелышенского "По следам НЛО" приводится следующий важный вывод:

Опыт инструментальных исследований… позволяет выявить существование форм жизни… за пределами нашей физической природы. Эти формы жизни способны переходить от одной степени плотности к другой, от невидимой области спектра до полной физической плотности, которая может наблюдаться визуально, без приборов.

Почти те же самые альвы, только вот называются по-другому, и не на кораблях плавают, а на летающих тарелках летают. Но так ведь и люди, которые их видят - дети не аграрной, а индустриальной цивилизации, и скорее поверят в прилет инопланетян, чем в альва из древней сказки (с человеком аграрной цивилизации все ровно наоборот: ему сначала надо объяснить, что небесный купол над ним не из хрусталя сделан). В остальном же аналогия полная - вплоть до открытия древней мудрости, наделения сверхспособностями и уверений некоторых людей в том, что они являются потомками "гуманоидов".
С вашего позволения, я не хотел бы углубляться в проблему НЛО. Желающие могут ознакомиться с различными исследованиями, их сейчас хватает, я же ограничусь пока констатацией того, что богословы и светские ученые сошлись на следующей мысли: злые духи древних преданий и современные "гуманоиды" - явления одного порядка. Но выше показано, что и альвы с "гуманоидами" имеют ряд общих черт, различаясь, фактически, только составом "целевой аудитории".
Также, что особенно важно, альвы не любят иметь дела с христианами, если эти христиане действительно таковыми являются, а не пытаются совместить Христа и магию - в таком случае с ними случается по слову Писания "что общего между Христом и Велиаром?". Для них неприятно крестное знамение и вообще символ креста ("История о бедной девушке и сокрытом народе", да и мой собственный опыт). Они также не могут жить на освященной земле (как о том сказано в повести об освящении земель Исландии, да и концентрация альвов в наименее христианизированных местностях кое о чем говорит). Для воплощенных существ такое поведение нехарактерно, разве только это существо одержимо бесом вплоть до полного отключения его собственной воли - много таких случаев описано в Евангелии, а еще больше можно наблюдать на "отчитках" в Троице-Сергиевой Лавре.
Из всего вышесказанного я с необходимостью делаю вывод, что альвы являются существами, враждебными Богу и людям, и, не являясь при этом воплощенными по своей природе, с необходимостью могут быть отнесены только к одной категории - категории духов злобы.
Ну что ж, с разъяснениями по вопросу одной категорией существ, именуемых альвами, я, кажется, покончил. Вторая часть статьи будет посвящена другой их категории, с представителями которой мы нередко встречаемся и, как мне представляется, еще будем часто встречаться - к людям, которые полагают себя альвами по физиологической природе и (по имени главного своего идеолога) именуются в данном исследовании "сафистами".